Парадокс Триффина или почему США сопротивляются цифровым валютам
05 Октябрь 2018 11:38, UTC
Тем, кто когда-либо занимался глобальными финансами, знакомо такое явление, как Парадокс Триффина. А именно: ФРС США вынуждена снабжать центральные банки других стран долларом, чтобы обеспечить ему статус мировой резервной валюты. При этом нельзя напечатать денег больше, чем позволяет американский ВВП, поскольку доллар также является и национальным платежным средством. Следовательно, обеспечивая другие страны своими денежными единицами, США испытывает постоянный дефицит платежного баланса. Что, в свою очередь, подрывает доверие к доллару и стимулирует инфляцию.
Впервые это экономическое явление в начале 60-х годов прошлого века описал американский экономист, преподаватель Йельского университета Роберт Триффин. Его именем и назвали дилемму. С тех пор монетарные власти всего мира пытаются ее решить.
То, что доллар является мировой резервной валютой, определено Бреттон-Вудским соглашением. На нем базируется вся сегодняшняя мировая финансовая система. При этом с 2001 по 2017 год покупательная способность американской валюты снизилась на 30%. И продолжает падать, несмотря на относительно низкий уровень инфляции, в среднем 2-3% в год. Доверие к национальной денежной единице внутри страны подорвано. При этом правительство продолжает накачивать другие экономики своими деньгами. Дефицит платежного баланса внутри страны достиг в прошлом году $123,3 млрд.
Но и внешний рынок с развитием экономики также испытывает дефицит долларовой ликвидности. Опять же, в прошлом году значение кросс-валютного базиса по доллару составило -25,9 пункта. Это означает, что американских денег на резервы уже не хватает. Более того, отток американской валюты из глобальной финансовой системы только усилился. И показатели ликвидности в 2018 году, скорее всего, будут еще хуже. Эксперты связывают это с налоговой реформой Дональда ТРАМПА, пожелавшего вернуть инвестиции в экономику США. Предполагается, что инициатива Белого дома принесет более $2,5 трлн.
Президента Соединенных Штатов понять можно. Трамп — выходец из крупного, но все же национального, а не транснационального бизнеса. Естественно, он стремится защитить экономику своей страны, потому что на свой шкуре узнал, что такое дефицит денег во внутренней экономике. Но что же весь остальной мир?
Экономисты предвидели такое развитие событий. В 1969 году Международный валютный фонд выпустил собственную наднациональную платежную единицу «Специальные права заимствования» (Special Drawing Rights — SDR). Вот он, прообраз цифровых монет. Кстати, этот финансовый инструмент существует до сих пор. Но весь авторитет МВФ не смог придать ему ценность. Только 14 международных организаций, включая МВФ, ведут расчеты в SDR, и только три страны привязали свои национальные валюты к этому активу.
Вместе с тем, первым, кто предложил накачать SDR ликвидностью и заменить им доллар, был Китай. Случилось это в самом начале 2009 года. Тогда меморандум Центрального банка Поднебесной никто не поддержал. И по странному стечению обстоятельств в это же время на рынке появляется первая цифровая валюта. Официальным днем рождения биткоина признано 31 декабря 2008 года.
Можно считать это совпадением, можно заговором — суть от этого не меняется. В мировой экономике есть спрос на наднациональный негосударственный актив, обладающий естественной ценностью. Цифровая валюта могла бы стать таким средством. А это — прямая макроэкономическая угроза доллару.
Складывается впечатление, что с тех пор США делают все возможное для того, чтобы виртуальные активы остались в маргинальном экономическом пространстве. Отсюда — надуманные предположения представителей американских и мировых регуляторов о возможности финансирования терроризма, отмывания доходов, нажитых преступным путем, с помощью цифровых монет. Даром, что и то, и другое в подавляющем числе случаев происходит в фиатных деньгах, тех же самых долларах или евро.
Здесь можно возразить, что цифровой рынок слишком мал, чтобы составить конкуренцию мировой резервной валюте. Всего-то чуть больше $200 млрд. Но тут опасны не его размеры, а сама идея и технология. Как только появится хоть малейшая возможность для виртуальных денег стать резервным активом, ликвидность в них накачается в считанные месяцы. И Америке, вероятно, придется лишь признать крах Бреттон-Вудской системы.
Именно поэтому США так бьются за цифровые рынки. Точнее, за то, чтобы их не было.
Превращение виртуальных денег в резервный актив может произойти только в одном случае — при накоплении социального капитала, нарастании институализации и качественном ценностном скачке. Иными словами, если цифровые монеты будут использоваться хотя бы миллиардом жителей планеты, если их станут использовать крупные наднациональные и транснациональные структуры и компании, то остановить их наступление на долларовую экономику будет уже невозможно.
Итак, дилемма Триффина спустя 50 лет заставляет самую технологичную державу мира сопротивляться технологическому прогрессу. Правду говорят мыслители: один парадокс, как правило, порождает следующий. Но в этом и есть секрет развития. Согласно теории Чарльза Дарвина в современной трактовке, все эволюционные изменения были результатом мутаций, и только полезные из них сохранились и дали начало новым видам. Для экономики этот закон, судя по всему, тоже применим.