Античная трагедия на цифровом рынке: EOS откатила транзакцию и породила коррупцию

Специалисты в области сетевого права не раз отмечали: децентрализация блокчейна рано или поздно приведет к одной проблеме — невозможности обратного хода транзакции в случае ошибки или злонамеренных действий пользователей. Правда, другая часть экспертного сообщества, напротив, считает децентрализацию единственно возможной формой существования распределенных сетей как правового феномена. Нельзя отрицать, что налицо юридическая коллизия, которую не так-то просто разрешить.

Но для начала простой пример. На неделе в сети появился один любопытный скриншот: пользователь блокчейна EOS показал, что, согласно решению арбитра экосистемы, была отменена цепочка подтвержденных транзакций, ущемившая его права. Гражданин пожаловался администраторам, что с помощью фишинга у него были похищены приватные ключи, с использованием которых совершена кража средств.

Решение арбитра Бена ГЕЙТСА было однозначным: «В соответствии с полномочиями, предоставленными мне как арбитру согласно статье 6 Правил разрешения споров, я, Бен ГЕЙТС, устанавливаю, что аккаунт EOS должен быть возвращен заявителю немедленно, а средства, отправленные с этого аккаунта, заморожены и возмещены».

Возможно, это не первый, но пока единственный публичный пример действия классических правовых инструментов самоуправления в новой юридической реальности. Иными словами, сообщество людей в цифровой экосистеме организуется так же, как и в жизни: придумывает правила, создает властные органы и чиновников.

Создатель протокола EOS Ден ЛАРИМЕР однажды публично заявил: «Децентрализация — это не то, к чему мы стремимся». При этом он с гордостью подчеркнул, что, несмотря на отсутствие интереса к консенсусу, его блокчейн остается более децентрализованным, чем экосистемы биткоина или Etherium. Так, например, для контроля 50% сети EOS потребуется 11 пулов,  для биткоина — 4, для Etherium — 3.

Но возникает вопрос: несмотря на большее количество пулов, можно ли сеть EOS считать блокчейном? Технически да, но вот его правовая природа вызывает сомнения. С одной стороны, внутренние правила работы блокчейна, Конституция EOS, помогут избежать многих криминальных проблем. Они позволяют, например, вернуть человеку украденные деньги без лишних проволочек и активных действий с его стороны. Достаточно пожаловаться арбитру. С другой, появляются новые уязвимости, характерные для любого традиционного общества: неравенство, борьба за власть, злоупотребления полномочиями, коррупция — все то, во избежание чего создавался блокчейн.

Здесь необходимо напомнить, что в классическом блокчейне по определению не может быть органов управления, которым можно на что-то пожаловаться. Все вопросы решаются на основе консенсуального права. Например, если у пользователя украли деньги и провели их по цепочке транзакций, то у него остается только один выход — построить альтернативную цепочку, которая подтвердит, что деньги у него украли и их надо вернуть. Если цепочка добросовестного участника сети превысит цепочку злоумышленника, последнему останется либо добровольно вернуть украденное, либо пользоваться деньгами, которые будут помечены как украденные. Никто в дальнейшем не будет иметь дела с человеком, совершающего операции с преступно нажитыми монетами.

Во она, коллизия: греческая демократия с формальной правовой незащищенностью в децентрализованной системе или республиканский Рим с коррупционными рисками, порожденными властью одних над другими. Да, такой пример здесь вполне уместен, поскольку консенсуальная демократия была характерна для древнегреческих городов-государств, где самым страшным наказанием было изгнание. А писаный закон, определяющий права человека и санкции со стороны государства за его нарушение, был уделом Рима.

И вот простая иллюстрация уязвимости централизованной сети: уже через две недели после старта EOS разгорелся внутриполитический скандал. Пользователи потребовали изменения Конституции (основного коллективного договора экосистемы) в плане ограничения прав арбитров. ЛАРИМЕР сам предложил сократить полномочия властных структур до проверки соответствия намерений пользователей правилам и анализа взломов и уязвимостей. Причем вноситься поправки в основной закон должны путем подсчета голосов пользователей, что тоже противоречит идее консенсуса, поскольку голосование — это соревновательный процесс, а не договорной. Проще говоря, борьба с властью и борьба за власть.

Если анализировать эту коллизию детальнее, то нельзя не задать еще пару существенных вопросов: если консенсуальное право классического блокчейна не может эффективно обеспечить защиту права собственности и учитывать волеизъявление участников сети, то, может, он и не нужен вовсе? Может, справедливее отказаться от консенсуса и строить взаимоотношения участников на уже существующих правовых традициях?

Чтобы на них ответить, придется прислушаться к словам критиков цифровой экономики. Например, известный финансист Кай СТИНЧКОМБ считает, что «Биткоин (как и любая децентрализованная криптовалюта — ред.) выглядит сейчас как банковское дело в средние века. Преимущества существующих финансовых систем — от проверки личности до уточнения заявлений, сделанных в спорной транзакции, — перевешивают предполагаемые преимущества безотзывного, автоматизированного исполнения (блокчейна — ред)».

И здесь нельзя не признать правоту финансиста: технология распределенного реестра не имеет особых преимуществ перед уже существующими коммуникационными решениями — она не дешевле, не быстрее, не аутентичнее. Получается, что с точки зрения права единственное преимущество блокчейна над обычными нагруженными сетями в том, что он децентрализован и только за счет этого помогает побороть пороки традиционных финансовых систем.

К чему мы подошли в итоге? Конечно, с точки зрения дня сегодняшнего, EOS одержала репутационную победу, вернув украденные деньги конкретному человеку. Но вот с точки зрения дня завтрашнего, она породила опасный прецедент простого решения в сложной системе, что, в свою очередь, девальвирует ее преимущества и противоречит назначению. Централизованная система, конечно, лучше управляется, но цена этой управляемости — коррупция и социальное напряжение.

А может, все-таки лучше принять то, что история движется по спирали, и блокчейн предлагает нам новую версию греческого права, где не только человек — часть общества, но и общество — часть человека? Вот почему самым суровым наказанием (тяжелее смертной казни) в античном полисе было изгнание, потерять общество означало потерять самого себя.

Возвращаясь ко дню сегодняшнему, как понравится криптоворам, если в случае невозврата средств ни одно сообщество не будет иметь с ними дела, а их деньги превратятся в пыль, поскольку нигде и никем не будут приняты? Незавидная судьба — быть живым, здоровым, свободным изгоем.