Бизнес на пампе: главное — вовремя выйти. Как спекулянты манипулируют рынком слабых проектов

Сегодня на рынке насчитывается порядка 1500 криптовалют, но реально торгуются на биржах, отслеживаются аналитиками и специальными ресурсами всего 10. Ну, может быть, 20. А что же остальные?

Интересное исследование провела компания Statis Group LLC. Аналитики выбрали стартапы, собравшие на ICO не менее $50 млн, и оказалось, что только 8% проектов доходят до листинга на биржах. 5% проваливаются по объективным причинам, 6% — умирают из-за отсутствия желания авторов их развивать, и 81% — обычный скам. За август 2018 убытки от недобросовестных ICO составили $68млн. В 2017 году инвесторы потеряли $225 млн.

При этом криптоэнтузиасты не устают повторять, что вот-вот на цифровом рынке появятся институциональные инвесторы. Эти обещания звучат уже три года, но институционалов так и не видать. Крупные финансовые игроки не спешат вкладывать деньги в американские и европейские виртуальные активы (на азиатских рынках ситуация иная, мы писали об этом и здесь не будем повторяться).

Почему на рынке старого света такое количество слабых проектов и как это влияет на институализацию рынка, Bitnewstoday.ru рассказывает Алексей ПРОКОФЬЕВ — управляющий партнер инвестиционных фондов ADDVENTURE и ADDCAPITAL. Разговор мы решили начать с главной проблемы виртуального рынка: целей и структуры инвестиций.

— Как обстоит ситуация с институциональными инвестициями в криптовалюты и блокчейн-проекты?

— Инвестиции растут по мере того, как институционалы приходят к мнению, что рынок достиг дна. Надо понимать, что они просто рассчитывают угадать точку входа. Сейчас прослеживается тенденция, что к виртуальным активам стали проявлять интерес владельцы достаточно большого капитала, от двух-пяти миллионов долларов и выше. Но по-настоящему крупные игроки, капитал которых начинается от 20-30 миллионов долларов, до сих пор только присматриваются и ждут, прежде всего, правовых инструментов, эффективность которых не зависит от ни от конъюнктуры, ни от произвола регуляторов. По той же причине держатся в стороне большие институционалы, которые не допускают риск бюджета выше 2-5%

Большинство независимых аналитиков считает, что главной проблемой цифрового рынка является отсутствие какой-либо единой формы полной и проверяемой отчетной и бухгалтерской документации. Кроме того, инвестициям мешает отсутствие единого надзорного органа, обладающего внятными методиками контроля и независимого аудита.

— Вы говорите, что инвесторы внимательно присматриваются к цифровому рынку и, возможно, готовы рисковать. Насколько, по-вашему, интересно им первичное размещение активов? Статистика говорит о том, что вложения растут.

— Тут ситуация двоякая. Во-первых, всё большее число профессионалов начинает понимать, что вложения в ICO являются выигрышными только в том случае, если ты умеешь ловко из них выйти. Во-вторых, они могут быть рентабельными в том случае, если инвестиции стоят на потоке, и при этом есть доступ к хорошим проектам. Если нет, то играть в ICO очень рискованно.

На глобальном рынке единицы хороших проектов. И вероятность заработать на них, возможно, гораздо выше, чем на всех остальных вместе взятых. За такими стартапами стоит очередь из инвесторов. Если вы в этом ряду жаждущих не один из первых, то до вас либо просто очередь не дойдёт, либо у вас даже не возьмут денег. Хорошие проекты не горят желанием взять как можно больше средств у одного инвестора. Напротив, они хотят взять понемногу у большого количества инвесторов, которые не смогут друг с другом сговориться и делать памп, чтобы выкачать все деньги на старте.

Даже сильный проект не защищен от провала. Достаточно вспомнить один из стартапов Виталика Бутерина — DAO, на который удалось собрать $165 млн. Из-за ошибки в исходном коде хакер украл из электронного кошелька $60 млн. При этом, не раскрывая своего имени, он признался, что не чувствует за собой никакой вины, он просто «честно» воспользовался «незадокументированной возможностью получить дополнительные монеты». 

— А сколько вообще на рынке сильных проектов?

— Хороших проектов меньше 10%. Для того, чтобы в них участвовать, нужны связи. Те, у кого связей нет, «пролетают» и вынуждены участвовать в слабых проектах.

Слабый проект может быть не только мошенничеством. Очень часто получается, что вполне честные, но неопытные с точки зрения организации бизнес-процесса люди проваливают перспективную идею из-за простых ошибок. Таких, как несоблюдение сроков. Например, проект Tezos собрал на ICO $232 млн, обещая начать разработку проекта в конце 2017 года. Но потом сроки сдвинулись на февраль 2018. Затем еще раз. На биржевой листинг компания вышла только в июне, и ее активы рухнули сразу на 74%.
В итоге стартапу удалось вернуть доверие инвесторов, но результаты оказались ниже ожидаемых.

— Как происходит участие в слабых проектах? Можно ли вообще в них инвестировать? 

— Можно, если вы имеете нужные связи и являетесь «виртуозом пампа». Поясню. Слабый проект — это проект с высоким риском того, что команда просто ничего не сделает. И здесь суть не в ценности, которую даст это ICO, а в его убедительности для непосвящённых и в том, сколько времени продлится памп. Работа инвестора с такими ICO является филигранным искусством, потому что их единственная надежда — заработать на первом пампе.

То есть когда ICO встанет публично на какие-то биржи, неизбежно будет момент взлета курса, и токены кинутся скупать менее информированные товарищи в надежде на то, что рост продолжится, и это новый тренд. И в этот самый момент нужно успеть слить все монеты проекта. Вот в этом «успеть» и заключается риск и филигранность тех инвесторов, которые не имеют доступа к стоящим проектам.

Не пропустить момент пампа — единственный принцип успешного инвестирования в слабых проектах. Но если ты не находишься в облаке информирования узкого круга людей, которые знают, когда памп начинается, когда памп заканчивается, то ты чаще полагаешься на угадывание точки выхода, а это еще более рискованно.

Wikipedia предполагает, что стратегия pump and dump появилась во время бума доткомов 1999 — 2001 года. Однако примеры подобного биржевого поведения встречались и раньше. Так, например, график «Тюльпанового пузыря»  XVII века в Голландии как две капли воды похож на график пампа с резким тысячепроцентным ростом стоимости луковиц и двумя сбросами активов. Сначала плавным, а затем резким. Возможно, те, кто начал первым использовать памп, неплохо знали историю.

— За счет чего накручивается искусственная стоимость во время пампа?

— В первую очередь, за счет непрофессиональных инвесторов. Они просто не имеют критериев расчета реальной стоимости, но при этом их много, и они создают информационные волны. Нахваливают какой-то проект, в который сами вложились. Так происходит первая накрутка ценности. Но при этом весь шум обусловлен исключительно верой в сказку: непрофессиональные инвесторы в нее поверили и хотят, чтобы как можно больше людей поверили тоже. Дальше самые умные из них понимают, что нам неважно, сказка-то будет или нет, давай деньги вынем на первом пампе. Вынимают. И так происходит вторая накрутка.

— Это, собственно, называется спекуляция...

— Совершенно верно. Другими словами, давайте мы те риски, которые есть в проекте, передадим следующим инвесторам. Если те люди, которые собрали деньги, что-то будут делать, то есть шанс, что их токен опять поднимется. Но есть и опасность, что проект заявит, например, об угоне собранных средств. И поди разбери, то ли они украли, то ли у них. Так бывает.

Поэтому я не могу сказать, что инвестиции в ICO — это плохой бизнес, просто есть масса тонких нюансов, которые надо глубоко понимать.
У серьезных инвесторов жесткие и строгие критерии и к командам, и к продуктам, и к рыночной стратегии. Настоящие игроки не готовы опираться на фантазии, но признают, что существует вид бизнеса под названием «спекуляция на пампе», и кто-то даже хорошо умеет на этом зарабатывать.

Сегодня рынок виртуальных активов оценивается в $250-$300 млрд. При этом потери на нем не превышают одну десятую от стоимости, хотя четыре пятых от всех проектов на рынке — скам и памп. Зная это, легко оценить реальную прибыльность тех самых 8% сильных проектов, о которых мы говорили в самом начале.

В итоге, сравнивая венчур и ICO, можно сказать, что первый обеспечивает защиту инвестора и следит за эффективностью расходования капитала, но имеет слабую ликвидность (инвестор "сидит" в инвестиции 3-7 лет). ICO же дает ликвидность, но не защищает и не следит за эффективностью. И до сих пор вложения в крипторынок остаются высокорисковыми.

В ходе разговора мы выяснили, что не всякий, кто называет себя институционалом, является им на самом деле. В ближайшее время ожидайте вторую часть интервью, посвященную тому, как должны быть организованы настоящие фонды, и что на самом деле представляют собой криптофонды сегодня.