Венесуэла: русский след криптоэкономики Николаса Мадуро

Николас МАДУРО увеличил стоимость el Petro в 2,5 раза: с 3 600 боливаров до 9 000. Причем сделал это официальным указом, что для криптовалют не вполне традиционный способ капитализации. Возможно, главе государства кажется, что он лучше справится с ролью генератора ценности, чем глобальный рынок. Что заставляет его так думать?

По поводу венесуэльской криптовалюты не иронизировал только ленивый. Однако благодаря уникальной экономической ситуации и смелости бывшего водителя автобуса Венесуэла стала испытательным полигоном для цифровой экономики, где проявились все ее сильные и слабые стороны. Идейный вдохновитель проекта президент МАДУРО уже вписал себя в историю мировой экономики хотя бы тем, что первым решился на эксперимент с национальной цифровой денежной единицей, хотя похожих заявлений от лидеров государств и рядовых политиков за последние годы прозвучало немало. Однако только Мадуро воплотил свои заявления в жизнь.

Конечно, было бы справедливо подчеркнуть, что у Венесуэлы не осталось выбора: валютная система страны перестала существовать, как только процент девальвации боливара перешагнул миллионную отметку. Но это не первый в мире случай гиперинфляции. Через резкое обесценивание денег прошла Сербия в 1992 с 65% в день, а также Зимбабве — 98%. Каждый раз находился свой выход из катастрофического положения. Например, африканские финансовые власти заменили национальную валюту на американские доллары. Но только Венесуэла пошла по пути цифровизации монетарной системы.

Эксперты спорят, можно ли вообще считать el Petro криптовалютой. С одной стороны, платежное средство создано в соответствующем формате, с другой — актив не торгуется ни на одной из криптобирж, приобрести его за фиатные средства можно только иностранцам у правительства Венесуэлы, а обменивать на золото или другие активы разрешено только местным гражданам; расплатиться токеном за какой-либо простой товар нельзя, но можно на него купить горючее для самолета. Сплошные противоречия, которые имеют глубокие корни.

Например, давайте разберемся с сырьевым обеспечением монеты. В  whitepaper el Petro указано, что токен подкреплен потенциалом нефтегазового месторождения Ayacucho1: 5 млрд монет —  5 млрд баррелей. Соответственно, стоимость одного актива равнялась стоимости одной нефтяной бочки, то есть примерно $60 долларам. На бумаге выглядит неплохо, однако ресурс еще не разрабатывается, нет ни добывающей, ни транспортной инфраструктуры и непонятно, будет ли это месторождение вообще рентабельным. Так что в любой момент el Petro может остаться вовсе без какого-либо обеспечения. Проще говоря, монета не обладает ни признаками валюты, ни признаками акций. Тогда что же это такое?

Для ответа нам придется отвлечься от ресурсов и обеспеченности el Petro. В средствах массовой информации время от времени появляются заметки о том, что Николас МАДУРО пользуется услугами консультантов из России, но дальше этих намеков авторы не идут. Возможно, по причине того, что не очень разбираются в российских реалиях, а только лишь следуют тренду поиска русского следа в любых околополитических проектах. Давайте разбираться.

Проект el Petro действительно очень напоминает пирамиду Государственных краткосрочных облигаций (ГКО), популярную в постсовесткой России 90-х годов прошлого века. В случае с ГКО также имелся государственный рисковый актив, не обеспеченный, по сути, ничем, кроме статуса. Стоимость ценной бумаги также произвольно повышалась распоряжениями властей, привлекая инвесторов постоянно растущей доходностью, которая, однако, была фикцией. Спекуляцией ГКО в то время занимались все банки, но экономика страны была в таком состоянии, что реальной стоимости у ценной бумаги не было и быть не могло, Играть на ней позволяло лишь фигурировавшее в названии слово «государственная». И на какое-то время с помощью ГКО действительно удалось затормозить инфляцию. Пока в 1998 году пирамида не рухнула.

Возможно, президент Венесуэлы на самом деле принял пару советов от тех, кто был у руля российских ГКО, потому как близость схем можно разглядеть невооруженным взглядом. Очень похоже на то, что на основе el Petro создается такая же пирамидальная структура, которая на время обеспечила бы ликвидность в экономике. Затем осталось бы ждать, когда экономическая ситуация выправится в результате либо роста нефти, либо изменения политики США в отношении Венесуэлы, либо какого-нибудь нового способа морской транспортировки тяжелой нефти, и нужно только подождать. Но, к сожалению, стратегия не работает.

Она могла бы сработать только в том случае, если бы цифровая монета не была привязана к нефти. Именно эта привязка лишает спекулянтов возможности торговать El Petro, поскольку по закону совершать сделки с сырьевыми активами страны могут только граждане Венесуэлы. Но на внутреннем рынке, как мы уже говорили, монеты практически нет. Иными словами, иностранный инвестор может монету купить, но не может продать, местный может продать, но не может купить. Этот парадокс губит el Petro на корню. Тут необходимо либо менять законы, либо отменять привязку монеты к нефти.

Однако у этой проблемы есть и другая грань. Может быть, сам того не желая, Мадуро привлек внимание к цифровой экономике самого широкого круга потребителей финансовых услуг. И сейчас в этой южноамериканской стране намечаются очень интересные с точки зрения глобального рынка тенденции. Жители Венесуэлы за последние месяцы купили рекордное количество криптовалют. Только в октябре на биткоины было потрачено $14,4 млн. А после падения только за неделю венесуэльцы приобрели 1190 BTC.

Причем биткоин — не самая популярная в стране монета. Рыночные обороты набирает Dash, которым можно рассчитываться в Венесуэле и даже удобнее пользоваться при мелких рыночных сделках, например, при покупке огурцов на рынке. Dash неоднократно демонстрировал рывки курса из-за повышенного венесуэльского спроса.

Более того, крупнейший местный ритейлер, сеть супермаркетов Traki, стал принимать к оплате криптовалюты. Пока в шортлисте магазина: биткоин, эфириум, лайткоин, Bitcoin Cash и Dash. В нем нет el Petro, поскольку им мало кто владеет и нет инфраструктуры для переводов. Но факт остается фактом — страна переживает криптовалютный бум, который власти сами же спровоцировали.

На примере Венесуэлы мы можем увидеть, как поведет себя цифровая экономика в кризисных условиях. И сколько бы сегодня ни говорили о государственных криптовалютах, их обеспечении и регулировании, главная ценность цифровых активов — в их децентрализации, независимости от регуляторов и эмиссионных центров. Вероятно, у венесуэльцев был выбор, в чем держать сбережения. Это могли быть доллары или более доступные аргентинские песо, но они выбирают именно криптовалюты. Этот факт можно считать еще одним подтверждением системного кризиса фиатной экономики.

А теперь представим на секунду, что американский доллар вдруг девальвируется на миллион процентов. Что будет? Как поведут себя потребители во всем мире? Скорее всего, так же, как в Венесуэле — уйдут в децентрализованные активы. Таков вероятный антикризисный сценарий дальнейшего развития мировой экономики. Так что у Николаса МАДУРО есть шанс получить Нобелевскую премию в области криптоэкономики. За отвагу, конечно. Ну, или Шнобелевскую — за самое бессмысленное открытие. Или Дарвиновскую… Смотря с какой стороны посмотреть.